Вот ты умный человек. Послушай сюда, ты видишь эту страну? Как она прекрасна, правда? Мерцает на карте мира, словно звезда на ночном небосклоне. Это перебои с электричеством. Оно тут отключается непрерывно, реагируя на тяжелое и дорогое. Кто-то три года работает, что-то продает, снимает с себя все, идет и покупает задорого — только собирается включать в розетку… и электричество вырубается во всем районе к чертовой матери. А если этот гад со штепселем побежит к другой — выключится все и в соседний районах.

Ну, это ладно, у нас же сейчас кризис. Так нам сказали. Сначала была демократия, до этого был коммунизм, теперь кризис. Те, которые сидят наверху, всем нам, вылезшим из метро, о кризисе сначала говорить не хотели. Но потом все-таки поняли, что, как и в случае с демократией, ничего не изменится. И действительно, почему здесь должно что-то измениться? Ведь цена на туалетную бумагу при любом кризисе, географическом положении и государственном строе неизменна, а именно из нее состоят почти все наши продукты. Представляешь, даже импортные! Как они успевают, ума не приложу. Ведь это же все к нам привозят в закрытых контейнерах и у нас только расфасовывают. Значит, процесс подмены происходит прямо на конвейере. Такая скорость, потрясающе!

Здесь много сейчас строят, это правильно. Тогда, при демократии, когда у нас опять не было врагов, строили мало, сейчас все враги снова здесь и строить начали много. Ты будешь смеяться, но тут есть прямая зависимость. Ее заметили еще коммунисты. Ведь патриоты могут построить максимум два первых этажа. Четыре, если им платить зарплату. А по плану этих этажей сорок. Кто же будет строить все остальные? Правильно, только те, у кого есть враги. Но они могли строить только бункеры. Они их и строили 70 лет вместе с той страной, которая потом так быстро развалилась и погребла под собой все эти траншеи и окопы.

Теперь этот металлолом никому не нужен, всем нужно жилье. Его теперь строят приезжие, но и у них оно тоже быстро разваливается. Эти дома приходится быстро-быстро строить, а потом также быстро в них въезжать, пока ничего не обвалилось. Тут никто не виноват, это все раствор. Кто-то говорил, что в этот раз там даже никто ничего не украл. И даже вроде чего-то добавили. Какую-то разработку нашу, передовую. Она была передовой еще в шестидесятых, а год назад ее неожиданно закончили. Этого не ожидали даже те, кто все это время давал на нее деньги. Эту муть добавили в раствор, и характеристики его, говорят, прямо взлетели. Потрясающие, говорят, были характеристики. Но держать он перестал.

Зато уровень культуры вырос потрясающе. Писателей, наконец, стало больше чем читателей. Произведений пока осталось столько же, сколько и было, зато теперь у каждого есть свой автор. Наш кинематограф наконец-то догнал западный, представляешь? Его, правда, пока никто понять не может, и говорят, нет ни одного приличного отзыва. Но это ничего, мы это переживем. Я даже где-то слышал, что отсутствие хороших отзывов — это вина нашего зрителя. Наверное, нашим кинорежиссерам нужен какой-то другой. Только черт знает, куда они денут всех тех, которые есть сейчас.

Со здравоохранением у нас все хорошо. Пациенты наконец разобрались, что из всех наших лекарств правильно работает только медицинский спирт, и успокоились. Так что там больше ничего менять не нужно. Дешевле чем сейчас, оно уже обходиться не будет. Хотя на Западе медицина конечно лучше. А у нас самые лучшие врачи. Мне раньше было интересно, неужели никто не пробовал их соединить? А потом я понял, что на это уйдет слишком много времени. Ведь наши врачи никогда не имели дела с медициной. А чего от них можно хотеть? Они уже лет десять лечат все болезни с помощью зеленки и списанных еще во время Второй Мировой горчичников. А теперь нашим врачам и их медицине просто не суждено встретиться — там уже враги. В странах поменьше это называлось бы конкуренцией, но мы и Америка такие здоровые, что у нас все время война. То горячая, то холодная, то горячая, то холодная. Знаешь, почему? Это перебои с отоплением.

Так что, друг мой, получается, что наши страны — как наши женщины. С этой их логикой, обидами, критическими днями и мелкими, но такими дорогими радостями, во всех смыслах этого слова. Ну что, еще по одной и спать?